Снежная королева

Ну, начнем! Дойдя до конца нашей истории, мыбудем знать больше, чем сейчас. Так вот, жил-былтролль, злой-презлой, сущий дьявол. Раз был он вособенно хорошем расположении духа: смастерилтакое зеркало, в котором все доброе и прекрасноеуменьшалось дальше некуда, а все дурное ибезобразное так и выпирало, делалось еще гаже.Прекраснейшие ландшафты выглядели в нем варенымшпинатом, а лучшие из людей — уродами, иликазалось, будто стоят они кверху ногами, аживотов у них вовсе нет! Лица искажались так, чтои не узнать, а если у кого была веснушка, то ужбудьте покойны — она расползалась и на нос и нагубы. А если у человека являлась добрая мысль, онаотражалась в зеркале такой ужимкой, что тролльтак и покатывался со смеху, радуясь своей хитройвыдумке.

Ученики тролля — а у него была своя школа -рассказывали всем, что сотворилось чудо: теперьтолько, говорили они, можно увидеть весь мир илюдей в их истинном свете. Они бегали повсюду сзеркалом, и скоро не осталось ни одной страны, ниодного человека. которые не отразились бы в нем вискаженном виде.

Напоследок захотелось им добраться и до неба.Чем выше они поднимались, тем сильнее кривлялосьзеркало, так что они еле удерживали его в руках.Но вот они взлетели совсем высоко, как вдругзеркало до того перекорежило от гримас, что оновырвалось у них из рук, полетело на землю иразбилось на миллионы, биллионы осколков, иоттого произошло еще больше бед. Некоторыеосколки, с песчинку величиной, разлетаясь по белусвету, попадали людям в глаза, да так там иоставались. А человек с таким осколком в глазуначинал видеть все навыворот или замечать вкаждой вещи только дурное — ведь каждый осколоксохранял свойство всего зеркала. Некоторым людямосколки попадали прямо в сердце, и это былострашнее всего: сердце делалось как кусок льда.Были среди осколков и большие — их вставили воконные рамы, и уж в эти-то окна не стоилосмотреть на своих добрых друзей. Наконец, были итакие осколки, которые пошли на очки, и худо было,если такие очки надевали для того, чтобы лучшевидеть и правильно судить о вещах.

Злой тролль надрывался от смеха — так веселилаего эта затея. А по свету летало еще многоосколков. Послушаем же про них!

;В большом городе, где столько домов и людей, чтоне всем хватает места хотя бы на маленький садик,а потому большинству жителей приходитсядовольствоваться комнатными цветами в горшках,жили двое бедных детей, и садик у них был чутьпобольше цветочного горшка. Они не были братом исестрой, но любили друг друга, как брат и сестра.

Родители их жили в каморках под крышей в двухсоседних домах. Кровли домов сходились, и междуними тянулся водосточный желоб. Здесь-то исмотрели друг на друга чердачные окошки откаждого дома. Стоило лишь перешагнуть черезжелоб, и можно было попасть из одного окошка вдругое.

У родителей было по большому деревянному ящику.в них росла зелень для приправ и небольшиерозовые кусты — по одному в каждом ящике, пышноразросшиеся. Родителям пришло в голову поставитьэти ящики поперек желоба, так что от одного окна кдругому тянулись словно две цветочные грядки.Зелеными гирляндами спускался из ящиков горох,розовые кусты заглядывали в окна и сплеталисьветвями. Родители позволяли мальчику и девочкеходить друг к другу в гости по крыше и сидеть наскамеечке под розами. Как чудесно им тутигралось!

А зимой эти радости кончались. Окна зачастуюсовсем замерзали, но дети нагревали на печимедные монеты, прикладывали их к замерзшимстеклам, и сейчас же оттаивало чудесное круглоеотверстие, а в него выглядывал веселый, ласковыйглазок — это смотрели, каждый из своего окна,мальчик и девочка, Кай и Герда. Летом они однимпрыжком могли очутиться в гостях друг у друга, азимою надо было сначала спуститься намного-много ступеней вниз, а потом подняться настолько же вверх. На дворе перепархивал снежок.

- Это роятся белые пчелки! — говорила стараябабушка.

- А у них тоже есть королева? — спрашивал мальчик.Он знал, что у настоящих пчел есть такая.

- Есть! — отвечала бабушка. — Снежинки окружают еегустым роем, но она больше их всех и никогда неприсаживается на землю, вечно носится в черномоблаке. Часто по ночам пролетает она по городскимулицам и заглядывает в окошки, вот оттого-то ипокрываются они морозными узорами, словноцветами.

- Видели, видели! — говорили дети и верили, чтовсе это сущая правда.

- А сюда Снежная королева не может войти? -спрашивала девочка.

- Пусть только попробует! — отвечал мальчик. — Япосажу ее на теплую печку, вот она и растает.

Но бабушка погладила его по голове и завеларазговор о другом.

Вечером, когда Кай был дома и почти совсемразделся, собираясь лечь спать, он вскарабкалсяна стул у окна и поглядел в оттаявший на оконномстекле кружочек. За окном порхали снежинки. Однаиз них, побольше, упала на край цветочного ящика иначала расти, расти, пока наконец не превратиласьв женщину, закутанную в тончайший белый тюль,сотканный, казалось. из миллионов снежныхзвездочек. Она была так прелестна и нежна, но изольда, из ослепительно сверкающего льда, и все жеживая! Глаза ее сияли, как две ясных звезды, но небыло в них ни теплоты, ни покоя. Она кивнуламальчику и поманила его рукой. Кай испугался испрыгнул со стула. А мимо окна промелькнулочто-то похожее на большую птицу.

На другой день было ясно к морозно, но потомнастала оттепель, а там и весна пришла.Заблистало солнце, проглянула зелень, строилигнезда ласточки. Окна растворили, и дети опятьмогли сидеть в своем садике в водосточном желобенад всеми этажами.

Розы в то лето цвели пышно, как никогда. Детипели, взявшись за руки, целовали розы ирадовались солнцу. Ах, какое чудесное стоялолето, как хорошо было под розовыми кустами,которым, казалось, цвести и цвести вечно!

Как-то раз Кай и Герда сидели и рассматриваликнижку с картинками — зверями и птицами. Набольших башенных часах пробило пять.

- Ай! — вскрикнул вдруг Кай. — Меня кольнуло прямов сердце, и что-то попало в глаз!

Девочка обвила ручонкой его шею, он часто-частоморгал, но в глазу как будто ничего не было.

- Должно быть, выскочило, — сказал он. Но это былоне так. Это были как раз осколки тогодьявольского зеркала, о котором мы говориливначале.

Бедняжка Кай! Теперь его сердце должно былостать как кусок льда. Боль прошла, но осколкиостались.

- О чем ты плачешь? — спросил он Герду. — Мнесовсем не больно! Фу, какая ты некрасивая! — вдругкрикнул он. — Вон ту розу точит червь. А та совсемкривая. Какие гадкие розы! Не лучше ящиков, вкоторых торчат.

И он пнул ящик ногою и сорвал обе розы.

- Кай, что ты делаешь! — закричала Герда, а он,видя ее испуг, сорвал еще одну розу и убежал отмилой маленькой Герды в свое окно.

Принесет ли теперь ему Герда книжку скартинками, он скажет, что эти картинки хорошитолько для грудных ребят: расскажет ли что-нибудьстарая бабушка — придерется к ее словам. А тодойдет даже до того, что начнет передразнивать еепоходку, надевать ее очки, говорить ее голосом.Выходило очень похоже, и люди смеялись. Скоро Кайнаучился передразнивать и всех соседей. Онотлично умел выставлять напоказ все ихстранности и недостатки, и люди говорили:

- Удивительно способный мальчуган! А причинойвсему были осколки, что попали ему в глаз и всердце. Потому-то он и передразнивал даже милуюмаленькую Герду, а ведь она любила его всемсердцем.

И забавы его стали теперь совсем иными, такимимудреными. Раз зимою, когда шел снег, он явился сбольшим увеличительным стеклом и подставил подснег полу своей синей куртки.

- Погляди в стекло, Герда, — сказал он. Каждаяснежинка казалась под стеклом куда больше, чембыла на самом деле, и походила на роскошныйцветок или десятиугольную звезду. Это было таккрасиво!

- Видишь, как хитро сделано! — сказал Кай. -Гораздо интереснее настоящих цветов! И какаяточность! Ни единой неправильной линии! Ах, если бтолько они не таяли!

Немного спустя Кай явился в больших рукавицах,с санками за спиною, крикнул Герде в самое ухо:«Мне позволили покататься на большой площади сдругими мальчиками!» — и убежал.

На площади каталось множество детей. Ктопосмелее, привязывал свои санки к крестьянскимсаням и катился далеко-далеко. Это было куда какзанятно. В самый разгар веселья на площадипоявились большие сани, выкрашенные в белый цвет.В них сидел кто-то укутанный в белую меховую шубуи в такой же шапке. Сани объехали вокруг площадидва раза. Кай живо привязал к ним свои санки ипокатил. Большие сани понеслись быстрее, затемсвернули с площади в переулок. Сидевший в нихчеловек обернулся и приветливо кивнул Каю, точнознакомому. Кай несколько раз порывался отвязатьсвои санки, но человек в шубе все кивал ему, и онпродолжал ехать за ним.

Вот они выбрались за городские ворота. Снегповалил вдруг хлопьями, и стало темно, хоть глазвыколи. Мальчик поспешно отпустил веревку,которою зацепился за большие сани, но санки еготочно приросли к ним и продолжали нестись вихрем.Кай громко закричал — никто не услышал его. Снегвалил, санки мчались, ныряя в сугробы,перескакивая через изгороди и канавы. Кай весьдрожал.

Снежные хлопья все росли и обратились под конецв больших белых кур. Вдруг они разлетелись встороны, большие сани остановились, и сидевший вних человек встал. Это была высокая, стройная,ослепительно белая женщина — Снежная королева; ишуба и шапка на ней были из снега.

- Славно проехались! — сказала она. — Но ты совсемзамерз — полезай ко мне в шубу!

Посадила она мальчика в сани, завернула в своюмедвежью шубу. Кай словно в снежный сугробопустился.

- Все еще мерзнешь? — спросила она и поцеловалаего в лоб.

У! Поцелуй ее был холоднее льда, он пронизал егонасквозь и дошел до самого сердца, а оно и безтого уже было наполовину ледяным. Каю показалось,что еще немного — и он умрет… Но только на минуту,а потом, напротив, ему стало так хорошо, что ондаже совсем перестал зябнуть.

- Мои санки! Не забудь мои санки! — спохватилсяон.

Санки привязали на спину одной из белых кур, иона полетела с ними за большими санями. Снежнаякоролева поцеловала Кая еще раз, и он позабыл иГерду, и бабушку, и всех домашних.

- Больше не буду целовать тебя, — сказала она. — Нето зацелую до смерти.

Кай взглянул на нее. Как она была хороша! Лицаумней и прелестней он не мог себе и представить.Теперь она не. казалась ему ледяною, как в тот раз,когда сидела за окном и кивала ему.

Он совсем не боялся ее и рассказал ей, что знаетвсе четыре действия арифметики, да еще с дробями,знает, сколько в каждой стране квадратных миль ижителей, а она только улыбалась в ответ. И тогдаему показалось, что на самом-то деле он знаетсовсем мало.

В тот же миг Снежная королева взвилась с ним начерное облако. Буря выла и стонала, словнораспевала старинные песни; они летели над лесамии озерами, над морями и сушей; студеные ветры дулипод ними, выли волки, искрился снег, летали скриком черные вороны, а над ними сиял большойясный месяц. На него смотрел Кай всюдолгую-долгую зимнюю ночь, а днем заснул у ногСнежной королевы.

что же было с Гердой, когда Кай не вернулся?Куда он девался? Никто этого не знал, никто не могдать ответ.

Мальчики рассказали только, что видели, как онпривязал свои санки к большим великолепнымсаням, которые потом свернули в переулок ивыехали за городские ворота.

Много было пролито по нему слез, горько и долгоплакала Герда. Наконец решили, что Кай умер,утонул в реке, протекавшей за городом. Долготянулись мрачные зимние дни.

Но вот настала весна, выглянуло солнце.

- Кай умер и больше не вернется! — сказала Герда.

- Не верю! — отвечал солнечный свет.

- Он умер и больше не вернется! — повторила оналасточкам.

- Не верим! — отвечали они.

Под конец и сама Герда перестала этому верить.

- Надену-ка я свои новые красные башмачки (Кай ниразу еще не видел их), — сказала она как-то утром, -да пойду спрошу про него у реки.

Было еще очень рано. Она поцеловала спящуюбабушку, надела красные башмачки и побежалаодна-одинешенька за город, прямо к реке.

- Правда, что ты взяла моего названого братца? -спросила Герда. — Я подарю тебе свои красныебашмачки, если ты вернешь мне его!

И девочке почудилось, что волны как-то страннокивают ей. Тогда она сняла свои красные башмачки -самое драгоценное, что у нее было, — и бросила вреку. Но они упали у самого берега, и волны сейчас же вынесли их обратно — река словно бы не хотелабрать у девочки ее драгоценность, так как немогла вернуть ей Кая. Девочка же подумала, чтобросила башмачки недостаточно далеко, влезла влодку, качавшуюся в тростнике, стала на самыйкраешек кормы и опять бросила башмачки в воду.Лодка не была привязана и от ее толчка отошла отберега. Девочка хотела поскорее выпрыгнуть наберег, но пока пробиралась с кормы на нос, лодкауже совсем отплыла и быстро неслась по течению.

Герда ужасно испугалась и принялась плакать икричать, но никто, кроме воробьев, не слышал ее.Воробьи же не могли перенести ее на сушу и тольколетели за ней вдоль берега и щебетали, словножелая ее утешить:

- Мы здесь! Мы здесь!

Лодку уносило все дальше. Герда сидела смирно, водних чулках: красные башмачки ее плыли залодкой, но не могли догнать ее.

«Может быть, река несет меня к Каю?» — подумалаГерда, повеселела, встала на ноги и долго-долголюбовалась красивыми зелеными берегами.

Но вот она приплыла к большому вишневому саду, вкотором ютился домик под соломенной крышей, скрасными и синими стеклами в окошках. У дверейстояли два деревянных солдата и отдавали честьвсем, кто проплывал мимо. Герда закричала им — онаприняла их за живых, — но они, понятно, не ответилией. Вот она подплыла к ним еще ближе, лодкаподошла чуть не к самому берегу, и девочказакричала еще громче. Из домика вышластарая-престарая старушка с клюкой, в большойсоломенной шляпе, расписанной чудесными цветами.

- Ах ты бедное дитятко! — сказала старушка. — И какэто ты попала на такую большую быструю реку дазабралась так далеко?

С этими словами старушка вошла в воду, зацепилалодку клюкой, притянула к берегу и высадилаГерду.

Герда была рада-радешенька, что очутиласьнаконец на суше, хоть и побаивалась незнакомойстарухи.

- Ну, пойдем, да расскажи мне, кто ты и как сюдапопала, — сказала старушка.

Герда стала рассказывать ей обо всем, астарушка покачивала головой и повторяла: «Гм!Гм!» Когда девочка кончила, она спросиластарушку, не видала ли она Кая. Та ответила, что онеще не проходил тут, но, верно, пройдет, так чтогоревать пока не о чем, пусть Герда лучшеотведает вишен да полюбуется цветами, что растутв саду: они красивее, чем в любой книжке скартинками, и все умеют рассказывать сказки. Тутстарушка взяла Герду за руку, увела к себе в домики заперла дверь на ключ.

Окна были высоко от пола и все из разноцветных -красных, синих и желтых — стеклышек; от этого исама комната была освещена каким-то удивительнымрадужным светом. На столе стояла корзинка счудесными вишнями, и Герда могла есть их сколькоугодно. А пока она ела, старушка расчесывала ейволосы золотым гребешком. Волосы вились кудрямии золотым сиянием окружали милое, приветливое,круглое, словно роза, личико девочки.

- Давно мне хотелось иметь такую миленькуюдевочку! — сказала старушка. — Вот увидишь, какладно мы с тобой заживем!

И она продолжала расчесывать кудри девочки, ичем дольше чесала, тем больше забывала Гердасвоего названого братца Кая — старушка умелаколдовать. Только она была не злою колдуньей иколдовала лишь изредка, для своего удовольствия;теперь же ей очень захотелось оставить у себяГерду. И вот она пошла в сад, дотронулась клюкойдо всех розовых кустов, и те как стояли в полномцвету, так все и ушли глубокоглубоко в землю, иследа от них не осталось. Старушка боялась, чтоГерда при виде этих роз вспомнит о своих, а там и оКае да и убежит от нее.

Потом старушка повела Герду в цветник. Ах, какойаромат тут был, какая красота: самые разные цветы,и на каждое время года! Во всем свете не нашлось бы книжки с картинками пестрее, красивее этогоцветника. Герда прыгала от радости и играла средицветов, пока солнце не село за высокими вишневымидеревьями. Тогда ее уложили в чудесную постель скрасными шелковыми перинками, набитыми голубымифиалками. Девочка заснула, и ей снились сны, какиевидит разве королева в день своей свадьбы.

На другой день Герде опять позволили играть вчудесном цветнике на солнце. Так прошло многодней. Герда знала теперь каждый цветок в саду, нокак ни много их было, ей все же казалось, чтокакого-то недостает, только какого? И вот раз онасидела и рассматривала соломенную шляпустарушки, расписанную цветами, и самым красивымиз них была роза — старушка забыла ее стереть,когда спровадила живые розы под землю. Вот чтозначит рассеянность!

- Как! Тут нет роз? — сказала Герда и сейчас жепобежала в сад, искала их, искала, да так и ненашла.

Тогда девочка опустилась на землю и заплакала.Теплые слезы падали как раз на то место, где стоялпрежде один из розовых кустов, и как только ониувлажнили землю, куст мгновенно вырос из нее,такой же цветущий, как прежде.

Обвила его ручонками Герда, принялась целоватьрозы и вспомнила о тех чудных розах, что цвели унее дома, а вместе с тем и о Кае.

- Как же я замешкалась! — сказала девочка. — Мневедь надо искать Кая!.. Вы не знаете, где он? -спросила она у роз. — Правда ли, что он умер и невернется больше?

- Он не умер! — отвечали розы. — Мы ведь были подземлей, где лежат все умершие, но Кая меж ними небыло.

- Спасибо вам! — сказала Герда и пошла к другимцветам, заглядывала в их чашечки и спрашивала: -Вы не знаете, где Кай?

Но каждый цветок грелся на солнышке и думалтолько о своей собственной сказке или истории.Много их наслушалась Герда, но ни один не сказални слова о Кае.

Тогда Герда пошла к одуванчику, сиявшему вблестящей зеленой траве.

- Ты, маленькое ясное солнышко! — сказала емуГерда. — Скажи, не знаешь ли ты, где мне искатьмоего названого братца?

Одуванчик засиял еще ярче и взглянул надевочку. Какую же песенку спел он ей? Увы! И в этойпесенке ни слова не говорилось о Кае!

- Был первый весенний день, солнце грело и такприветливо светило на маленький дворик. Лучи егоскользили по белой стене соседнего дома, и возлесамой стены проглянул первый желтенький цветок,он сверкал на солнце, словно золотой. Во дворвышла посидеть старая бабушка. Вот пришла изгостей ее внучка, бедная служанка, и поцеловаластарушку. Поцелуй девушки дороже золота — он идетпрямо от сердца. Золото на ее губах, золото всердце, золото и на небе в утренний час! Вот и все!— сказал одуванчик.

- Бедная моя бабушка! — вздохнула Герда. — Верно,она скучает обо мне и горюет, как горевала о Кае.Но я скоро вернусь и его приведу с собой. Нечегобольше и расспрашивать цветы — толку от них недобьешься, они знай твердят свое! — И она побежалав конец сада.

Дверь была заперта, но Герда так долго шаталаржавый засов, что он поддался, дверь отворилась, идевочка так, босоножкой, и пустилась бежать подороге. Раза три оглядывалась она назад, но никтоне гнался за нею.

Наконец она устала, присела на камень иосмотрелась: лето уже прошло, на дворе стоялапоздняя осень. Только в чудесном саду старушки,где вечно сияло солнышко и цвели цветы всехвремен года, этого не было заметно.

- Господи! Как же я замешкалась! Ведь уж осень надворе! Тут не до отдыха! — сказала Герда и опятьпустилась в путь.

Ах, как ныли ее бедные усталые ножки! Какхолодно, сыро было вокруг! Длинные листья на ивахсовсем пожелтели, туман оседал на них крупнымикаплями и стекал на землю; листья так и сыпались.Один только терновник стоял весь покрытыйвяжущими, терпкими ягодами. Каким серым, унылымказался весь мир!

Пришлось Герде опять присесть отдохнуть. На снегу прямо перед ней прыгал большой ворон. Долгосмотрел он на девочку, кивая ей головою, и наконец молвил:

- Кар-кар! Здррравствуй!

Выговаривать по-человечески чище он не мог, ноон желал девочке добра и спросил ее, куда это онабредет по белу свету одна-одинешенька. Что такое«одна-одинешенька», Герда знала очень хорошо,сама на себе испытала. Рассказав ворону всю своюжизнь, девочка спросила, не видал ли он Кая.

Ворон задумчиво покачал головой и сказал:

- Может быть! Может быть!

- Как? Правда? — воскликнула девочка и чуть незадушила ворона — так крепко она его расцеловала.

- Потише, потише! — сказал ворон. — Думаю, это былтвой Кай. Но теперь он, верно, забыл тебя со своеюпринцессой!

- Разве он живет у принцессы? — спросила Герда.

- А вот послушай, — сказал ворон. — Только мнеужасно трудно говорить по-вашему. Вот если бы тыпонимала по-вороньи, я рассказал бы тебе обо всемкуда лучше.

- Нет, этому меня не учили, — сказала Герда. — Какжалко!

- Ну ничего, — сказал ворон. — Расскажу, как сумею,хоть и плохо. И он рассказал все, что знал.

- В королевстве, где мы с тобой находимся, естьпринцесса, такая умница, что и сказать нельзя!Прочла все газеты на свете и позабыла все, что вних прочла, — вот какая умница! Раз как-то сидитона на троне — а веселья-то в этом не так уж много,как люди говорят, — и напевает песенку: «Отчего бымне не выйти замуж?» «А ведь и в самом деле!» -подумала она, и ей захотелось замуж. Но в мужьяона хотела выбрать такого человека, который быумел отвечать, когда с ним говорят, а не такого,что умел бы только важничать, — это ведь такскучно! И вот барабанным боем созывают всехпридворных дам, объявляют им волю принцессы. Ужтак они все обрадовались! «Вот это нам нравится! -говорят. — Мы и сами недавно об этом думали!» Всеэто истинная правда! — прибавил ворон. — У меня придворе есть невеста — ручная ворона, от нее-то я изнаю все это.

На другой день все газеты вышли с каймой изсердец и с вензелями принцессы. В газетах былообъявлено, что каждый молодой человек приятнойнаружности может явиться во дворец ипобеседовать с принцессой; того же, кто будетдержать себя непринужденно, как дома, и окажетсявсех красноречивее, принцесса изберет в мужья.Да, да! — повторил ворон. — Все это так же верно, както, что я сижу здесь перед тобою. Народ валомповалил во дворец, пошла давка и толкотня, да всебез проку ни в первый, ни во второй день. На улицевсе женихи говорят отлично, а стоит имперешагнуть дворцовый порог, увидеть гвардию всеребре да лакеев в золоте и войти в огромные,залитые светом залы — и их оторопь берет.Подступят к трону, где сидит принцесса, да иповторяют за ней ее же слова, а ей вовсе не этобыло нужно. Ну, точно на них порчу напускали,опаивали дурманом! А выйдут за ворота — опятьобретут дар слова. От самых ворот до дверейтянулся длинный-длинный хвост женихов. Я сам тамбыл и видел.

- Ну, а Кай-то, Кай? — спросила Герда. — Когда же онявился? И он пришел свататься?

- Постой! Постой! Вот мы дошли и до него! Натретий день явился небольшой человечек, не вкарете, не верхом, а просто пешком, и прямо водворец. Глаза блестят, как твои, волосы длинные,вот только одет бедно.

- ’Это Кай! — обрадовалась Герда. — Я нашла его! — Иона захлопала в ладоши.

- За спиной у него была котомка, — продолжалворон.

- Нет, это, верно, были его санки! — сказала Герда.— Он ушел из дому с санками.

- Очень может быть! — сказал ворон. — Я не особенновглядывался. Так вот, моя невеста рассказывала,как вошел он в дворцовые ворота и увидел гвардиюв серебре, а по всей лестнице лакеев в золоте, никапельки не смутился, только головой кивнул исказал: «Скучненько, должно быть, стоять тут налестнице, войду-ка я лучше в комнаты!» А все залызалиты светом. Тайные советники и ихпревосходительства расхаживают без сапог,золотые блюда разносят, — торжественнее некуда!Сапоги его страшно скрипят, а ему все нипочем.

- Это, наверное, Кай! — воскликнула Герда. — Я знаю,он был в новых сапогах. Я сама слышала, как онискрипели, когда он приходил к бабушке.

- Да, они таки скрипели порядком, — продолжалворон. — Но он смело подошел к принцессе. Онасидела на жемчужине величиною с колесо прялки, акругом стояли придворные дамы со своимислужанками и служанками служанок и кавалеры сослугами и слугами слуг, а у тех опять прислужники.Чем ближе кто-нибудь стоял к дверям, тем вышезадирал нос. На прислужника слуги,прислуживающего слуге и стоявшего в самыхдверях, нельзя было и взглянуть без дрожи — такойон был важный!

- Вот страх-то! — сказала Герда. — А Кай все-такиженился на принцессе?

- Не будь я вороном, я бы сам женился на ней, хотья и помолвлен. Он завел с принцессой беседу иговорил не хуже, чем я по-вороньи, — так по крайнеймере сказала мне моя ручная невеста. Держался оночень свободно и мило и заявил, что пришел несвататься, а только послушать умные речипринцессы. Ну и вот, она ему понравилась, он ейтоже.

- Да-да, это Кай! — сказала Герда. — Он ведь такойумный! Он знал все четыре действия арифметики, даеще с дробями! Ах, проводи же меня во дворец!

- Легко сказать, — отвечал ворон, — трудносделать. Постой, я поговорю с моей невестой, оначто-нибудь придумает и посоветует нам. Тыдумаешь, что тебя вот так прямо и впустят водворец? Как же, не очень-то впускают такихдевочек!

- Меня впустят! — сказала Герда. — Когда Кайуслышит, что я тут, он сейчас же прибежит за мною.

- Подожди меня тут у решетки, — сказал ворон,тряхнул головой и улетел.

Вернулся он уже совсем под вечер и закаркал:

- Кар, кар! Моя невеста шлет тебе тысячу поклонови вот этот хлебец. Она стащила его на кухне — тамих много, а ты, верно, голодна!.. Ну, во дворец тебене попасть: ты ведь босая — гвардия в серебре илакеи в золоте ни за что не пропустят тебя. Но неплачь, ты все-таки попадешь туда. Невеста моязнает, как пройти в спальню принцессы с черногохода и где достать ключ.

И вот они вошли в сад, пошли по длинным аллеям,где один за другим падали осенние листья, и когдаогни во дворце погасли, ворон провел девочку вполуотворенную дверь.

О, как билось сердечко Герды от страха инетерпения! Точно она собиралась сделать что-тодурное, а ведь она только хотела узнать, не здесь ли ее Кай! Да, да, он, верно, здесь! Герда так живопредставляла себе его умные глаза, длинныеволосы, и как он улыбался ей, когда они, бывало,сидели рядышком под кустами роз. А как обрадуетсяон теперь, когда увидит ее, услышит, на какойдлинный путь решилась она ради него, узнает, какгоревали о нем все домашние! Ах, она была простовне себя от страха и радости!

Но вот они на площадке лестницы. На шкафу горелалампа, а на полу сидела ручная ворона иосматривалась по сторонам. Герда присела ипоклонилась, как учила ее бабушка.

- Мой жених рассказывал мне о вас столькохорошего, барышня! — сказала ручная ворона. — Иваша жизнь также очень трогательна! Не угодно ливам взять лампу, а я пойду вперед. Мы пойдемпрямою дорогой, тут мы никого не встретим.

- А мне кажется, за нами кто-то идет, — сказалаГерда, и в ту же минуту мимо нее с легким шумомпромчались какие-то тени: лошади сразвевающимися гривами и тонкими ногами,охотники, дамы и кавалеры верхами.

- Это сны! — сказала ручная ворона. — Они являютсясюда, чтобы мысли высоких особ унеслись на охоту.Тем лучше для нас, удобнее будет рассмотретьспящих.

Тут они вошли в первую залу, где стены былиобиты розовым атласом, затканным цветами. Мимодевочки опять пронеслись сны, но так быстро, чтоона не успела рассмотреть всадников. Одна залабыла великолепнее другой, так что было от чегоприйти в замешательство. Наконец они дошли доспальни. Потолок напоминал верхушку огромнойпальмы с драгоценными хрустальными листьями; ссередины его спускался толстый золотой стебель,на котором висели две кровати в виде лилий. Однабыла белая, в ней спала принцесса, другая -красная, и в ней Герда надеялась найти Кая.Девочка слегка отогнула один из красныхлепестков и увидала темно-русый затылок. Это Кай!Она громко назвала его по имени и поднесла лампук самому его лицу. Сны с шумом умчались прочь;принц проснулся и повернул голову… Ах, это был неКай!

Принц походил на него только с затылка, но былтак же молод и красив. Из белой лилии выглянулапринцесса и спросила, что случилось. Гердазаплакала и рассказала всю свою историю,упомянув и о том, что сделали для нее вороны.

- Ах ты бедняжка! — сказали принц и принцесса,похвалили ворон, объявили, что ничуть негневаются на них — только пусть они не делаютэтого впредь, — и захотели даже наградить их.

- Хотите быть вольными птицами? — спросилапринцесса. — Или желаете занять должностьпридворных ворон, на полном содержании изкухонных остатков?

Ворон с вороной поклонились и попросилидолжности при дворе. Они подумали о старости исказали:

- Хорошо ведь иметь верный кусок хлеба настарости лет!

Принц встал и уступил свою постель Герде -больше он пока ничего не мог для нее сделать. Аона сложила ручки и подумала: «Как добры все людии животные!» — закрыла глаза и сладко заснула. Сныопять прилетели в спальню, но теперь они везли намаленьких саночках Кая, который кивал Гердеголовою. Увы, все это было лишь во сне и исчезло,как только девочка проснулась.

На другой день ее одели с ног до головы в шелк ибархат и позволили ей оставаться во дворцесколько она пожелает.

Девочка могла жить да поживать тут припеваючи,но прогостила всего несколько дней и сталапросить, чтобы ей дали повозку с лошадью и парубашмаков — она опять хотела пуститьсяразыскивать по белу свету своего названогобратца.

Ей дали и башмаки, и муфту, и чудесное платье, акогда она простилась со всеми, к воротамподъехала карета из чистого золота, с сияющими,как звезды, гербами принца и принцессы: у кучера,лакеев, форейторов — дали ей и форейторов -красовались на головах маленькие золотые короны.

Принц и принцесса сами усадили Герду в карету ипожелали ей счастливого пути.

Лесной ворон, который уже успел жениться,провожал девочку первые три мили и сидел в каретерядом с нею — он не мог ехать, сидя спиною клошадям. Ручная ворона сидела на воротах ихлопала крыльями. Она не поехала провожать Герду,потому что страдала головными болями, с тех поркак получила должность при дворе и слишком многоела. Карета была битком набита сахарнымикрендельками, а ящик под сиденьем — фруктами ипряниками.

- Прощай! Прощай! — закричали принц и принцесса.

Герда заплакала, ворона — тоже. Через три милипростился с девочкой и ворон. Тяжелое былорасставание! Ворон взлетел на дерево и махалчерными крыльями до тех пор, пока карета, сиявшая,как солнце, не скрылась из виду.

Вот Герда въехала в темный лес, в котором жилиразбойники; карета горела как жар, она резаларазбойникам глаза, и они просто не могли этоговынести.

- Золото! Золото! — закричали они, схвативлошадей под уздцы, убили маленьких форейторов,кучера и слуг и вытащили из кареты Герду.

- Ишь какая славненькая, жирненькая! Орешкамиоткормлена! — сказала старуха разбойница сдлинной жесткой бородой и мохнатыми, нависшимибровями. — Жирненькая, что твой барашек! Ну-ка,какова на вкус будет?

И она вытащила острый сверкающий нож. Какойужас!

- Ай! — вскрикнула она вдруг: ее укусила за ухо еесобственная дочка, которая сидела у нее за спинойи была такая необузданная и своевольная, чтопросто любо. — Ах ты дрянная девчонка! — закричаламать, но убить Герду не успела.

- Она будет играть со мной, — сказала маленькаяразбойница. — Она отдаст мне свою муфту, своехорошенькое платьице и будет спать со мной в моейпостели.

И девочка опять так укусила мать, что таподпрыгнула и завертелась на месте. Разбойникизахохотали.

- Ишь как пляшет со своей девчонкой!

- Хочу в карету! — закричала маленькаяразбойница и настояла на своем — она была ужасноизбалована и упряма.

Они уселись с Гердой в карету и помчались попням и кочкам в чащу леса.

Маленькая разбойница была ростом с Герду, носильнее, шире в плечах и гораздо смуглее. Глаза унее были совсем черные, но какие-то печальные. Онаобняла Герду и сказала:

- Они тебя не убьют, пока я не рассержусь на тебя.Ты, верно, принцесса?

- Нет, — отвечала девочка и рассказала, чтопришлось ей испытать и как она любит Кая.

Маленькая разбойница серьезно поглядела нанее, слегка кивнула и сказала:

- Они тебя не убьют, даже если я и рассержусь натебя, — я лучше сама убью тебя!

И она отерла слезы Герде, а потом спрятала оберуки в ее хорошенькую мягкую теплую муфточку.

Вот карета остановилась: они въехали во дворразбойничьего замка.

Он был весь в огромных трещинах; из них вылеталивороны и вороны. Откуда-то выскочили огромныебульдоги, казалось, каждому из них нипочемпроглотить человека, но они только высокоподпрыгивали и даже не лаяли — это было запрещено.Посреди огромной залы с полуразвалившимися,покрытыми копотью стенами и каменным полом пылалогонь. Дым подымался к потолку и сам должен былискать себе выход. Над огнем кипел в огромномкотле суп, а на вертелах жарились зайцы и кролики.

- Ты будешь спать вместе со мной вот тут, возлемоего маленького зверинца, — с.казала Гердемаленькая разбойница.

Девочек накормили, напоили, и они ушли в свойугол, где была постлана солома, накрытая коврами.Повыше сидело на жердях больше сотни голубей. Всеони, казалось, спали, но когда девочки подошли,слегка зашевелились.

- Все мои! — сказала маленькая разбойница,схватила одного голубя за ноги и так тряхнулаего, что тот забил крыльями. — На, поцелуй его! -крикнула она и ткнула голубя Герде прямо в лицо. -А вот тут сидят лесные плутишки, — продолжала она,указывая на двух голубей, сидевших в небольшомуглублении в стене, за деревянною решеткой. — Этидвое — лесные плутишки. Их надо держать взаперти,не то живо улетят! А вот и мой милый старичинабяшка! — И девочка потянула за рога привязанного кстене северного оленя в блестящем медномошейнике. — Его тоже нужно держать на привязи,иначе удерет! Каждый вечер я щекочу его под шеейсвоим острым ножом — он до смерти этого боится.

С этими словами маленькая разбойница вытащилаиз расщелины в стене длинный нож и провела им пошее оленя. Бедное животное забрыкалось, а девочказахохотала и потащила Герду к постели.

- Неужели ты и спишь с ножом? — спросила ее Герда.

- Всегда! — отвечала маленькая разбойница. — Мало ли что может статься! Ну, расскажи мне .еще раз оКае и о том, как ты пустилась странствовать побелу свету.

Герда рассказала. Лесные голуби в клетке тиховорковали; другие голуби уже спали. Маленькаяразбойница обвила одною рукой шею Герды — вдругой у нее был нож — и захрапела, но Герда немогла сомкнуть глаз, не зная, убьют ее или оставятв живых. Вдруг лесные голуби проворковали:

- Курр! Курр! Мы видели Кая! Белая курица несла наспине его санки, а он сидел в санях Снежнойкоролевы. Они летели над лесом, когда мы, птенцы,еще лежали в гнезде. Она дохнула на нас, и всеумерли, кроме нас двоих. Курр! Курр!

- Что. вы говорите! — воскликнула Герда. — Куда жеполетела Снежная королева? Знаете?

- Наверно, в Лапландию — ведь там вечный снег илед. Спроси у северного оленя, что стоит тут напривязи.

- Да, там вечный снег и лед. Чудо как хорошо! -сказал северный олень. — Там прыгаешь себе на волепо огромным сверкающим равнинам. Там раскинутлетний шатер Снежной королевы, а постоянные еечертоги — у Северного полюса, на островеШпицберген.

- О Кай, мой милый Кай! — вздохнула Герда.

- Лежи смирно, — сказала маленькая разбойница. -Не то пырну тебя ножом!

Утром Герда рассказала ей, что слышала отлесных голубей. Маленькая разбойница серьезнопосмотрела на Герду, кивнула головой и сказала:

- Ну, так и быть!.. А ты знаешь, где Лапландия? -спросила она затем у северного оленя.

- Кому же и знать, как не мне! — отвечал олень, иглаза его заблестели. — Там я родился и вырос, тампрыгал по снежным равнинам.

- Так слушай, — сказала Герде маленькаяразбойница. — Видишь, все наши ушли, дома однамать;

немного погодя она хлебнет из большой бутылки ивздремнет, тогда я кое-что сделаю для тебя.

И вот старуха хлебнула из своей бутылки изахрапела, а маленькая разбойница подошла ксеверному оленю и сказала:

- Еще долго можно было бы потешаться над тобой!Уж больно ты уморительный, когда тебя щекочутострым ножом. Ну, да так и быть! Я отвяжу тебя ивыпущу на волю. Можешь бежать в свою Лапландию, ноза это ты должен отвезти к дворцу Снежнойкоролевы эту девочку — там ее названый брат. Тыведь, конечно, слышал, что она рассказывала? Онаговорила громко, а у тебя вечно ушки на макушке.

Северный олень так и подпрыгнул от радости. Амаленькая разбойница посадила на него Герду,крепко привязала ее для верности и дажеподсунула под нее мягкую подушку, чтобы ейудобнее было сидеть.

- Так и быть, — сказала она затем, — возьми назадсвои меховые сапожки — ведь холодно будет! А муфтууж я оставлю себе, больно она хороша. Но мерзнутья тебе не дам: вот огромные рукавицы моей матери,они дойдут тебе до самых локтей. Сунь в них руки!Ну вот, теперь руки у тебя, как у моей уродиныматери.

Герда плакала от радости.

- Терпеть не могу, когда хнычут! — сказаламаленькая разбойница. — Теперь ты должнарадоваться. Вот тебе еще два хлеба и окорок, чтобыне пришлось голодать.

И то и другое было привязано к оленю. Затеммаленькая разбойница отворила дверь, заманиласобак в дом, перерезала своим острым ножомверевку, которою был привязан олень, и сказалаему:

- Ну, живо! Да береги смотри девочку. Гердапротянула маленькой разбойнице обе руки вогромных рукавицах и попрощалась с нею. Северныйолень пустился во всю прыть через пни и кочки полесу, по болотам и степям. Выли волки, каркаливороны.

Уф! Уф! — послышалось вдруг с неба, и оно словнозачихало огнем.

- Вот мое родное северное сияние! — сказал олень.— Гляди, как горит.

И он побежал дальше, не останавливаясь ни днем,ни ночью. Хлебы были съедены, ветчина тоже, и вотони очутились в Лапландии.

Олень остановился у жалкой лачуги. Крышаспускалась до самой земли, а дверь была такаянизенькая, что людям приходилось проползать внее на четвереньках.

Дома была одна старуха лапландка, жарившая присвете жировой лампы рыбу. Северный оленьрассказал лапландке всю историю Герды, носначала рассказал свою собственную — онаказалась ему гораздо важнее.

Герда же так окоченела от холода, что и говоритьне могла.

- Ах вы бедняги! — сказала лапландка. — Долгий жевам еще предстоит путь! Придется сделать сто слишним миль, пока доберетесь до Финляндии, гдеСнежная королева живет на даче и каждый вечерзажигает голубые бенгальские огни. Я напишунесколько слов на сушеной треске — бумаги у менянет, — и вы снесете послание финке, которая живет втех местах и лучше моего сумеет научить вас, чтонадо делать.

Когда Герда согрелась, поела и попила,лапландка написала несколько слов на сушенойтреске, велела Герде хорошенько беречь ее, потомпривязала девочку к спине оленя, и тот сновапомчался.

Уф! Уф! — послышалось опять с неба, и оно сталовыбрасывать столбы чудесного голубого пламени.Так добежал олень с Гердой и до Финляндии ипостучался в дымовую трубу финки — у нее идверей-то не было.

Ну и жара стояла в ее жилье! Сама финка,низенькая толстая женщина, ходила полуголая.Живо стащила она с Герды платье, рукавицы исапоги, иначе девочке было бы жарко, положилаоленю на голову кусок льда и затем приняласьчитать то, что было написано на сушеной треске.

Она прочла все от слова до слова три раза, покане заучила наизусть, а потом сунула треску вкотел — рыба ведь годилась в пищу, а у финки ничегодаром не пропадало.

Тут олень рассказал сначала свою историю, апотом историю Герды. Финка мигала своими умнымиглазами, но не говорила ни слова.

- Ты такая мудрая женщина… — сказал олень. — Неизготовишь ли ты для девочки такое питье, которое бы дало ей силу двенадцати богатырей? Тогда быона, одолела Снежную королеву!

- Силу двенадцати богатырей! — сказала финка. — Дамного ли в том проку!

С этими словами она взяла с полки большойкожаный свиток и развернула его: он был весьисписан какими-то удивительными письменами.

Финка принялась читать их и читала до того, чтопот градом покатился с ее лба.

Олень опять принялся просить за Герду, а самаГерда смотрела на финку такими умоляющими,полными слез глазами, что та опять заморгала,отвела оленя в сторону и, меняя ему на голове лед,шепнула:

- Кай в самом деле у Снежной королевы, но онвполне доволен и думает, что лучше ему нигде ибыть не может. Причиной же всему осколки зеркала,что сидят у него в сердце и в глазу. Их надоудалить, иначе Снежная королева, сохранит над нимсвою власть.

- А не можешь ли ты дать Герде что-нибудь такое,что сделает ее сильнее всех?

- Сильнее, чем она есть, я не могу ее сделать. Невидишь разве, как велика ее сила? Не видишь, что ейслужат и люди и звери? Ведь она босая обошлаполсвета! Не у нас занимать ей силу, ее сила в еесердце, в том, что она невинный милый ребенок.Если она сама не сможет проникнуть в чертогиСнежной королевы и извлечь из сердца Кая осколок,то мы и подавно ей не поможем! В двух милях отсюданачинается сад Снежной королевы. Отнеси тудадевочку, спусти у большого куста, обсыпанногокрасными ягодами, и, не мешкая, возвращайсяобратно.

С этими словами финка посадила Герду на спинуоленя, и тот бросился бежать со всех ног.

- Ай, я без теплых сапог! Ай, я без рукавиц! -закричала Герда, очутившись на морозе.

Но олень не смел остановиться, пока не добежалдо куста с красными ягодами. Тут он спустилдевочку, поцеловал ее в губы, и по щекам егопокатились крупные блестящие слезы. Затем онстрелой пустился назад.

Бедная девочка осталась одна на трескучемморозе, без башмаков, без рукавиц.

Она побежала вперед что было мочи. Навстречу ейнесся целый полк снежных хлопьев, но они непадали с неба — небо было совсем ясное, и в немполыхало северное сияние, — нет, они бежали поземле прямо на Герду и становились все крупнее икрупнее.

Герда вспомнила большие красивые хлопья подувеличительным стеклом, но эти были куда больше,страшнее и все живые.

Это были передовые дозорные войска Снежнойкоролевы.

Одни напоминали собой больших безобразныхежей, другие — стоглавых змей, третьи — толстыхмедвежат с взъерошенной шерстью. Но все ониодинаково сверкали белизной, все были живымиснежными хлопьями.

Однако Герда смело шла все вперед и вперед инаконец добралась до чертогов Снежной королевы.

Посмотрим же, что было в это время с Каем. Он и недумал о Герде, а уж меньше всего о том, что она такблизко от него.

Стенами чертогов были вьюги, окнами и дверямибуйные ветры. Сто с лишним зал тянулись здесьодна за другой так, как наметала их вьюга. Все ониосвещались северным сиянием, и самая большаяпростиралась на много-много миль. Как холодно,как пустынно было в этих белых, ярко сверкающихчертогах! Веселье никогда и не заглядывало сюда.Никогда не устраивались здесь медвежьи балы станцами под музыку бури, на которых могли быотличиться грацией и умением ходить на заднихлапах белые медведи; никогда не составлялисьпартии в карты с ссорами и дракою, не сходились набеседу за чашкой кофе беленькие кумушки-лисички.

Холодно, пустынно, грандиозно! Северное сияниевспыхивало и горело так правильно, что можно былоточно рассчитать, в какую минуту свет усилится, вкакую померкнет. Посреди самой большой пустыннойснежной залы находилось замерзшее озеро. Ледтреснул на нем на тысячи кусков, таких одинаковыхи правильных, что это казалось каким-то фокусом.Посреди озера сидела Снежная королева, когдабывала дома, говоря, что сидит на зеркале разума;по ее мнению, это было единственное и лучшеезеркало на свете.

Кай совсем посинел, почти почернел от холода, ноне замечал этого — поцелуи Снежной королевысделали его нечувствительным к холоду, да и самоесердце его было все равно что кусок льда. Кайвозился с плоскими остроконечными льдинами,укладывая их на всевозможные лады. Есть ведьтакая игра — складывание фигур из деревянныхдощечек, — которая называется китайскойголоволомкой. Вот и Кай тоже складывал разныезатейливые фигуры, только из льдин, и этоназывалось ледяной игрой разума. В его глазах этифигуры были чудом искусства, а складывание их -занятием первостепенной важности. Этопроисходило оттого, что в глазу у него сиделосколок волшебного зеркала.

Складывал он и такие фигуры, из которыхполучались целые слова, но никак не мог сложитьтого, что ему особенно хотелось, — слово«вечность». Снежная королева сказала ему: «Еслиты сложишь это слово, ты будешь сам себе господин,и я подарю тебе весь свет и пару новых коньков».Но он никак не мог его сложить.

- Теперь я полечу в теплые края, — сказалаСнежная королева. — Загляну в черные котлы.

Так она называла кратеры огнедышащих гор — Этныи Везувия.

- Побелю их немножко. Это хорошо для лимонов ивинограда.

Она улетела, а Кай остался один в необозримойпустынной зале, смотрел на льдины и все думал,думал, так что в голове у него трещало. Он сидел наместе, такой бледный, неподвижный, словнонеживой. Можно было подумать, что он совсемзамерз.

В это-то время в огромные ворота, которыми былибуйные ветры, входила Герда. И перед нею ветрыулеглись, точно заснули. Она вошла в огромнуюпустынную ледяную залу и увидела Кая. Она тотчасузнала его, бросилась ему на шею, крепко обнялаего и воскликнула:

- Кай, милый мой Кай! Наконец-то я нашла тебя!

Но он сидел все такой же неподвижный и холодный.И тогда Герда заплакала; горячие слезы ее упалиему на грудь, проникли в сердце, растопилиледяную кору, растопили осколок. Кай взглянул наГерду и вдруг залился слезами и плакал таксильно, что осколок вытек из глаза вместе сослезами. Тогда он узнал Герду и обрадовался:

- Герда! Милая Герда!.. Где же это ты была такдолго? Где был я сам? — И он оглянулся вокруг. — Какздесь холодно, пустынно!

И он крепко прижался к Герде. А она смеялась иплакала от радости. И это было так чудесно, чтодаже льдины пустились в пляс, а когда устали,улеглись и составили то самое слово, котороезадала сложить Каю Снежная королева. Сложив его,он мог сделаться сам себе господином да ещеполучить от нее в дар весь свет и пару новыхконьков.

Герда поцеловала Кая в обе щеки, и они опятьзарделись, как розы; поцеловала его в глаза, и онизаблестели; поцеловала его руки и ноги, и он опятьстал бодрым и здоровым.

Снежная королева могла вернуться когда угодно -его отпускная лежала тут, написанная блестящимиледяными буквами.

Кай с Гердой рука об руку вышли из ледяныхчертогов. Они шли и говорили о бабушке, о розах,что цвели в их садике, и перед ними стихали буйныеветры, проглядывало солнце. А когда дошли докуста с красными ягодами, там уже ждал ихсеверный олень.

Кай и Герда отправились сначала к финке,отогрелись у нее и узнали дорогу домой, а потом — клапландке. Та сшила им новое платье, починиласвои сани и поехала их провожать.

Олень тоже провожал юных путников вплоть досамой границы Лапландии, где уже пробиваласьпервая зелень. Тут Кай и Герда простились с ним ис лапландкой.

Вот перед ними и лес. Запели первые птицы,деревья покрылись зелеными почками. Из лесанавстречу путникам выехала верхом навеликолепной лошади молодая девушка вярко-красной шапочке с пистолетами за поясом.

Герда сразу узнала и лошадь — она была когда-товпряжена в золотую карету — и девушку. Это быламаленькая разбойница.

Она тоже узнала Герду. Вот была радость!

- Ишь ты, бродяга! — сказала она Каю. — Хотелось бымне знать, стоишь ли ты того, чтобы за тобойбегали на край света?

Но Герда потрепала ее по щеке и спросила опринце и принцессе.

- Они уехали в чужие края, — отвечала молодаяразбойница.

- А ворон? — спросила Герда.

- Лесной ворон умер; ручная ворона осталасьвдовой, ходит с черной шерстинкой на ножке исетует на судьбу. Но все это пустяки, а ты вотрасскажи-ка лучше, что с тобой было и как ты нашлаего.

Герда и Кай рассказали ей обо всем.

- Ну, вот и сказке конец! — сказала молодаяразбойница, пожала им руки и обещала навеститьих, если когда-нибудь заедет к ним в город.

Затем она отправилась своей дорогой, а Кай иГерда — своей.

Они шли, и на их пути расцветали весенние цветы,зеленела трава. Вот раздался колокольный звон, иони узнали колокольни своего родного города. Ониподнялись по знакомой лестнице и вошли в комнату,где все было по-старому: часы говорили «тик-так»,стрелки двигались по циферблату. Но, проходя внизенькую дверь, они заметили, что стали совсемвзрослыми. Цветущие розовые кусты заглядывали скрыши в открытое окошко; тут же стояли их детскиестульчики. Кай с Гердой сели каждый на свой, взялидруг друга за руки, и холодное пустынноевеликолепие чертогов Снежной королевы забылось,как тяжелый сон.

Так сидели они рядышком, оба уже взрослые, нодети сердцем и душою, а на дворе стояло лето,теплое благодатное лето.

Все сказки раздела

Сказки Г. Х. Андерсена

Снежная королева